Леонидовна.
– Аделаида Леонидовна? Роскошно! Просто роскошно!
– И не говорите… Отец учудил. А я всю жизнь мучаюсь.
– Я не шучу. Вам это имя очень идет. А когда вы надели эту чудесную шляпку… А что вы делаете сегодня вечером, Аделаида Леонидовна?
– А что? – кокетливо спросила старушка.
– Очень хочется дослушать вашу интригующую историю из уст очевидца, так сказать.
– У меня вообще-то режим… Ну, если вы так хотите… Хорошо. Давайте встретимся у пирса, в девять. Я люблю прогуляться с Дуськой перед сном.
Дуська встретила его как родного – подпрыгнула и лизнул в нос. Хозяйка дружелюбной собаки по случаю свидания расфуфырилась: переоделась в красное платье с белым бантом на спине и… надушилась.
У Ильи моментально навернулись слезы на глаза и сдавило горло.
– Спасибо, что пришли, – произнес он сдавленным голосом, проклиная чертову аллергию.
Аделаида истолковала выступившие слезы иначе.
– Ну…, я же обещала…, – проворковала она томным голосом. – Да и не часто встретишь соотечественника за границей, да еще такого галантного…, который бы согласился скоротать длинный вечер с одинокой скучающей женщиной. Как вас…?
– Илья.
– Вот, мой зять, например…
– Давайте оставим на сегодня вашего зятя в покое. Мне не терпится узнать о вас все…, то есть все об этой страшной истории… Вы ведь – настоящая героиня! Представляю, как вам удалось блеснуть в суде!
Аделаида смущенно потупила маленькие глазки и поправила оборки на платье.
– Вы преувеличиваете, Илюша. А признайтесь, мой маленький льстец, зачем вам все это нужно знать?
Она придвинулась ближе. Аллергия тоже наступала. Шея распухла от стремительно развивающегося отека. Илья отстранился, чтобы не обидеть «роковую красавицу», и сделал вид, что оступился. Этот нехитрый маневр дал возможность отойти на несколько шагов и отдышаться.
– Хорошо. Я раскрою вам свой секрет. Только обещайте, что не будете надо мной смеяться.
– Вы можете мне довериться, дорогой. Я уважаю чужие чувства…
– Я – начинающий писатель…, и делаю несмелые шаги на журналистском поприще.
– Ах, вот оно что, – протянула Аделаида разочарованно.
Илья сделал вид, что не заметил вздоха.
– Долго не мог найти тему для будущего детективного романа, но когда увидел вас, то сразу понял, что вы и ваш рассказ можете стать его украшением.
Дальше его понесло. Роль Остапа Бендера ему явно понравилась.
– Вы – моя героиня. Вы, и только вы, с вашим тонким умом… В общем, я так рассчитываю на вашу помощь!
– Прошу, вас не надо, – всхлипнула мадам Грицацуева. – Хорошо, я расскажу вам все! Даже больше, чем все!
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели, – пробормотал Илья словами Остапа и приготовился слушать. Как легко, оказывается, запудрить некоторым женщинам мозги…
– Да, вот еще что… Голубушка, сделайте одолжение, отойдите немного подальше. А еще лучше, станьте на мостки и представьте себе, что вы– актриса, для большей убедительности и образности своего рассказа. А я тут за камешком присяду и буду делать свои писательские пометки.
– Но вам же будет плохо слышно, Илюша.
– Ничего. Место здесь тихое, безлюдное, услышу как-нибудь. А вы давайте громко и с выражением, как со сцены, и со всеми подробностями.
Мадам Грицацуева взошла на мостки в сопровождении Дуськи. Она выпрямилась во весь рост, свела вместе старушечьи лопатки и начала утробным голосом декламировать. Пес устроился у нее в ногах и при первых звуках хозяйкиного голоса принялся «аккомпанировать». Со стороны это странное действо выглядело как нелепый фарс, и любой случайный прохожий принял бы подвывающую парочку за сумасшедших.
Илья с комфортом устроился за камнем. Он так вошел в роль начинающего писателя, что начисто забыл о своей аллергии. К тому же, его действительно немного отпустило, запах духов почти не чувствовался.
Аделаида приступила к рассказу с нарочито искусственными интонациями и модуляциями голоса то вверх, то вниз, имитируя плохих чтецов.
– Невыносимая скука длилась долгих два месяца…
До тех пор, пока не появились эти двое…
Надо сказать, что мне они сразу не понравились…
Сделав театральную паузу, чтобы перевести дух, «актриса» искоса посмотрела на Илью, ожидая заслуженного одобрения.
– Но вы же говорили, что мужчина производил приятное впечатление?
– Да… Но их поведение вызывало всеобщее возмущение. Они непристойно целовались и обжимались повсюду, куда ни глянь!
Илья деланно закашлялся, чтобы сдержать неожиданно вырвавшийся смешок.
– Но в тот злосчастный вечер их будто подменили!
– Так, так. А с этого места подробнее, пожалуйста.
– Хорошо. В тот вечер на мне было лиловое платье в горошек, а на ногах…
– Не до такой степени. Ближе к сути, пожалуйста.
– Про туфли, мне кажется, очень важная деталь, – нахмурилась старушка. – Я гуляла с Дуськой возле мостков и натерла мозоль, так как туфли были новые и очень неудобные. Мой зять ничего хорошего априори подарить не может.
– Аделаида…, умоляю. Давайте обойдемся без вашего зятя.
– Ах, извините, Илюша, я опять отвлеклась. Так вот. По этой причине я уселась как раз на тот камень, за которым вы сейчас находитесь. Мне было отличным образом все видно и слышно.
Илья больше не перебивал и теперь внимал каждому слову, затаив дыхание.
– Эти двое прошли мимо. Но не как обычно, в обнимку, а словно чужие, посторонние друг другу люди. На море штормило, и девушка, похоже, не хотела купаться. Молодой человек настаивал и даже подтрунивал над ней.
– Подтрунивал?
– Да, да. Мне послышалось, как девушка громко сказала: «Пожалуй, я все-таки не буду, Никита. И мой разряд по плаванию тут не причем. Волны слишком бурлят». Но, в конце концов, она поддалась на уговоры и прыгнула в воду…
– Как, вы сказали – Никита?! Его звали Никита?! – воскликнул Илья. – Вы не ошиблись?
– Ну, может быть, Николай. Я точно не помню.
– А как же вы давали показания в суде?
– В суде? В каком суде? Ах в суде… Ну там я сказала… В общем, что нужно, то и сказала… Как полицейский попросил…
– Может быть парня звали Олегом? – как можно спокойнее произнес «писатель», чтобы себя не выдать. – Олег, по-моему, лучше звучит… для моего романа.
– Нет! Я это имя терпеть не могу! Уж его бы я непременно запомнила. Олегом моего зятя зовут. А преступника…
Старушка наморщила нос и лоб и стала похожа на свою собаку, шарпея Дуську.
– Нет, не Олег… Что-то на «эн» или на «эм» …Ни… Ми… Ма… Может быть, Михаил… Матвей… Нет, кажется, Тарас… Я слуховой аппарат в тот вечер в номере забыла.
– Ну и ну… Ничего себе разброс имен! Да как же вы показания давали?! – снова не выдержал Илья
Аделаида обиженно надула губки.
– Со слухом и памятью у меня возможно не очень, но на зрение, несмотря на возраст, пока не жалуюсь. Я не сомневаюсь, что узнала приятеля девушки. Рост, фигура, ежик волос…
– Ну и что? У меня, кстати, тоже короткая стрижка…
– А майка? Безвкусная майка! С надписью «I love Cyprus»…
– Да здесь каждый второй в такой ходит! Вы в темноте могли принять любого за приятеля погибшей. Моего друга Максима,